В начале было Слово

Известно, что Священные писания – не простые тексты. В них, как минимум, три слоя восприятия – бытовой, философский и символический, эзотерический. Поэтому в разное время, разными читателями они и воспринимаются по-разному. Кроме того, написанные на одном языке, они переводятся на другие. А переводить такие тексты еще труднее, чем стихи. Даже если переводчик осенен благодатью Божьей. Хочется сохранить не только трехслойную структуру, но и магию звука. Слова, которое так часто зависит от фонетики, разной в разных языках. Не случайно правоверные мусульмане признают Коран только в арабском оригинале.

Это размышления по поводу нескольких широко известных выражений из Нового Завета. Это не комментарий специалиста-богослова, а живое восприятие современного читателя, привыкшего уважительно рассматривать пришедший из глубины веков текст, во-первых, как документ истории, а во-вторых, как элемент нашей современной жизни...

Слово, разум, закон

“В начале было Слово,
и Слово было у Бога,
и Слово было Бог.”
(Иоанн,1,1)

Гулко, как колокол, звучит зачин четвертого Евангелия. Гулко и странно. Ведь “слово” – всего лишь “единица речи для выражения отдельного понятия” (Ожегов). Как же оно могло быть “в начале”, раньше речи и самой мысли?

В греческом оригинале Евангелия от Иоанна сказано: ”В начале был Логос”. А “логос” по-гречески – это не только слово, но и мысль, и разум, и даже закон. От “логоса” пошла и “логика” – наука о правильном логическом мышлении. По Филону Александрийскому, который родился на двадцать лет раньше, а умер на двадцать лет позже Христа, Логос – это созидающая сила разума, сумма идей, сотворившая мир . Может быть, Христос был знаком с философией идеалиста Филона. А Иоанн наверняка был знаком. Так что Иоанн Богослов сразу берет быка за рога и начинает благовествование с главного вопроса философии (что первично – материя или разум), решая его, естественно, идеалистически.

Впрочем, если понимать Логос, как всеобщий Закон, Закон Космоса, включающий в себя и все физические законы, то с Иоанном могут согласиться и самые заядлые материалисты. Действительно, ведь материя, когда она возникает, сразу подчиняется материальным физическим законам, которые, значит, существовали уже раньше ее. Закон Кулона работал задолго до того, как его открыл Кулон, и  яблоки падали на головы еще Адама и Евы задолго до Ньютона. Все через него, через Логос, начало быть, и без него ничего не начало быть, что начало быть!

Переводчик лишь заострил христианскую мысль  Иоанна, выбрав для многозначного Логоса самый крайний, и вроде бы самый узкий, но в то же время самый многозначный русский эквивалент. Ведь “слово” – это не только единица речи, но и сама речь (“дар слова”), и выступление, и обращение, и клятва (“слово чести”)...

Эта звонкая формула стала афоризмом, прославляющим не только Слово-Бога-Духа, распространявшегося во Тьме над Хаосом в начале мира, но и силу живого человеческого слова. И никто из последующих переводчиков не решился посягнуть на эту чеканную формулу, включая самых последних, современных переводчиков Благой Вести. И правильно.

Потому что “В начале было Слово”... И в Слове была жизнь и свет человеков, который во тьме светит, и тьма не объемлет его.

Правило левой руки

“У тебя же, когда творишь милостыню, пусть
левая рука твоя не знает, что делает правая”
(Матфей 6,3)

Как часто, желая охарактеризовать беспорядок и безответственность в учреждении, говорят: “У них левая рука не знает, что делает правая!” И все понимают, как это плохо. И почти никто не вспоминает, что это выражение первоначально означало.

В Нагорной проповеди оно означает высокую интимность, скрытость богоугодных дел. Этому фундаментальному “правилу левой руки” противоречат не только благотворительные телемарафоны, но и коллективные молитвы в храмах, и коллективные медитации в современных духовных практиках. Потому что в той же Нагорной проповеди двумя стихами ниже сказано: “ты же, когда молишься, войди в комнату твою и, затворив дверь твою, помолись Отцу твоему, который втайне”. Первоначальное христианство чуждалось храмов и пышных обрядов, выстраивая храм в душе каждого верующего. Вера – глубоко интимное дело, работа каждой отдельной души, и коллективизм ей, вообще говоря, противопоказан. Проповедник должен лишь подсказать сомневающемуся, направить ищущего. “Ищите и обрящете, толците и отверзется, просите и дастся вам”.

Коллективные ритуалы оказывают сильное психическое воздействие, легко вводят их участников в трансовое состояние. Это использовали не только религии, но, например, и коммунисты, борясь за массовость, вовлекая в свои обряды людей, чьи убеждения не совпадают с “генеральной линией”, лишь бы их высказывания и внешнее поведение не противоречили этой линии. И хором призывали “разбить собачьи головы изменникам  Родины”. Но это дело  не только неблагодарное (вспомним кончину КПСС), но в значительной мере и противоестественное. “Ибо и сами обрезывающиеся не соблюдают закона, но хотят, чтобы вы обрезывались, дабы похвалиться в вашей плоти”. (Гал.6,13).

Конечно, по-человечески можно понять богача, которому легче пожертвовать несколько миллионов, если телевидение показывает его на всю страну. Кроме морального удовлетворения он оплачивает и рекламу своей щедрости. Но это по-человечески. Христос же звал к надчеловеческому, звал идти крутым, неторным путем. И его, Сына Человеческого и весьма эмоционального, частенько даже раздражала неготовность современников стать полубогами: “о род неверный и развращенный! доколе буду с вами? доколе буду терпеть вас?” Заманивать таких прихожан малиновым звоном и лепотой обряда – это уже не по-христиански.

Можно по-человечески понять и старушку, которая по традиции придерживается материнской веры, не вдумываясь особенно в противоречия, посещая по привычке душевные ритуалы. Она права прежде всего потому, что придерживается нравственных требований, общих для всех религий. Можно понять и духовных пастырей,  использующих коллективные моления и медитации для более эффективного вхождения в молитвенный транс. Специалисты по энергоинформационному обмену говорят, что психоэнергетический импульс при коллективной медитации усиливается не просто сложением, а гораздо сильнее.  Все это по-человечески понятно.

Непонятно, почему Сын Человеческий так настойчиво рекомендует тем, кто хочет спастись, не  идти путем лицемеров, не входить широкими вратами, а входить тесными, отыскивая собственный путь в Царство Божие, которое внутри нас, и неуклонно придерживаться правила левой руки. Это все непостижимо и загадочно. И, ей-богу, стоит над этим подумать в тишине, в уединении.

“Постучавшийся отвечает сам, но каждый зазванный ляжет жерновом на шею звонаря”. Это не из Библии, но очень верно. Ведь для сотворения чуда, по Иисусу, не нужен “коллективный разум”, то есть коллективная вера, достаточно индивидуальной веры “как горчичное зерно”. Впрочем, о горчичном зерне – это уже другой разговор.

Как горчичное зерно...

“Чему подобно Царствие Божие,
и чему уподоблю его?
Оно  подобно зерну горчичному...”
(Лука 13, 18-19)

Горчичное – одно из самых маленьких семян на Земле. Но заслужило оно двукратного упоминания в самой главной Книге не только из-за этого своего свойства.

Во всех трех синоптических Евангелиях Царствие Божие, которое внутри нас, сравнивается с зерном, которое, “хотя меньше всех семян, но, когда вырастет, бывает больше всех злаков и становится деревом, так что прилетают птицы небесные и укрываются в ветвях его”(Матфей гл.13).

Значит, главное в горчичном зерне – не малость его, а неукротимая воля к росту. Важно лишь правильно выбрать и подготовить место, где его (Царствие Божие и горчичное зерно) сеять, чтобы не попало оно на камень или утоптанную дорогу. Да еще важно умело и вовремя отделить зерна от плевел, когда зерна созреют. Чтобы не получилась в закромах и в душах ядовитая смесь, непригодная к употреблению. Сегодня такую смесь взращивают в душах некоторые пастыри, мнящие себя “мичуринцами”.

Нелегко отличить настоящего мичуринца от ложного, это дело их совести и разума верующих. Зато легко забраковать горчицу или грибы за то, что они не похожи на пшеницу, из них, как ни старайся, не испечь хлеб наш насущный. Но и горчица, и грибы – это тоже разрешенная Иисусом вегетарианская пища. И не менее опасно, чем смешать пшеницу с плевелами, запрещать применение в пищу горчицы и грибов, пользуясь своим господствующим положением. Это уж будет прямая лысенковщина.

А горчичное зерно все равно пробьется, не здесь, так в другом месте.

Второе упоминание о горчичном зерне в Новом  Завете всегда, сколько помню, меня смущало. В  этом контексте горчичное зерно еще более известно, чем в первой притче, хотя названо оно только мимоходом у Матфея и у Луки.

Иисус сказал ученикам: “если вы будете иметь веру с горчичное зерно и скажете горе сей (у Луки – смоковнице): “перейти отсюда туда”, и она перейдет; и ничего не будет невозможного для вас” (Матфей 17,20). Неужели у учеников Христа не было даже такой маленькой веры, как горчичное зерно, – они не могли изгнать болезнь из больного? Вот что меня смущало. В следующем стихе сказано: “Этот дух изгоняется только молитвой и постом”.  Но и это ничего не разъясняет. Ведь Иисус, изгнавший беса из юноши, перед этим не постился и не молился, а лишь “запретил ему”. Разумеется, он, в отличие от учеников, находился в постоянном очищении и просветлении. Но почему он считает достаточной веру с горчичное зерно, мне все равно было непонятно.

Известно, что Евангелие от Матфея было написано на еврейском языке, семитическом наречии. А потом, по свидетельству Паппия его “каждый переводил, как мог” (цитирую по Э. Ренану). Сначала на греческий, а потом на все другие языки. Я полагаю, что Иисус говорил: “Если вы будете иметь такую веру, как горчичное зерно...”, то есть. если будете верить, как горчичное зерно. А какая вера в свой рост, какая жизненная сила присуща горчичному зерну, мы уже знаем.

Я, естественно, не видел еврейского оригинала, да и не смог бы его прочитать. Современные переводы Нового Завета делаются с греческого “оригинала”. Это лишь мое предположение, основанное на первом упоминании горчичного зерна евангелистами.

И если это так, то почему бы не исправить это темное место в современных переводах? Или слишком уж эффектная метафора? И уж очень соблазнительная надежда!

Примечание: Уже подготовив эту заметку, я нашел у Дж. Озавы (“Макробиотика дзен”) именно такую трактовку “веры  с горчичное зерно”.

На паперти духа

“Блаженны нищие духом, ибо
их есть Царство Небесное”
(Матфей 5,3)

Мне не однажды приходилось встречать людей, которые оправдывают этим стихом свое нерадение к собственному духовному росту. Действительно, ведь “нищим духом” принадлежит Царство Небесное, зачем же заботиться о духовном богатстве!

Кто такие “нищие духом”? Многие согласятся, что так хочется назвать людей, заботящихся лишь о материальном уровне жизни, а не о духовности. Таких, как многие из “новых русских”. Почему же Царство Небесное Христос обещает духовно убогим? Понять эту несуразицу помог мне новый (1989г) русский перевод Нового Завета, сделанный Библейским переводческим Центром (США), в котором Христос говорит: “Блаженны осознающие духовную потребность в Боге”.

Вряд ли Иисус говорил таким канцелярским языком. Но...

Велик и непрост русский язык. И слово “нищий” означает в нем не только убогого неимущего бедняка, но и того, кто просит, взыскует о милостыне Христа ради. А взыскуют далеко не всегда те, кто действительно беден. С  этим многие сталкивались. В части нищенства материального такое поведение, мягко говоря, спорно. Но в части пищи духовной ничего странного нет, ее взыскуют обычно как раз духовно  богатые.

Кстати, и “убогий”, по первоначальному смыслу, не обязательно бедный и немощный, а тот, кто “у бога”.

Перевести же этот стих точнее следовало бы тогда: “Блаженны взыскующие пищи духовной...” или, чтобы быть ближе к каноническому переводу: “Блаженны нищие духа (а не духом!), ибо их есть Царствие Небесное!”. Так же, как “рыцари Ордена”.

Богат наш язык словом, но богатство смысла еще более неисчерпаемо! 

Путь верблюда

“ И еще говорю вам: удобнее верблюду
пройти сквозь игольные уши, нежели
богатому войти в Царство Божие”.
 (Матфей 19,24)

Что за удивительная метафора? И почему именно верблюда сопоставляет Иисус с игольным ушком? Ну, ясно, что евреи знали верблюдов гораздо лучше, чем, например, слонов, но ведь ослы были им еще  ближе и неоднократно “засветились”  в Библии. Вспомним  хотя бы валаамову ослицу. Да и сам Иисус въехал в Иерусалим верхом на белом осле. И неужели богатому  так же навсегда закрыта дорога  в Царство Небесное, как верблюду – дорога через иголку? Он ведь может раздать свое имущество и стать бедным, как предлагал Иисус юноше в предыдущих стихах. Это, хотя и трудно, все же легче, чем протащить верблюда через отверстие иголки.

Есть, по крайней мере, два объяснения того, как возникло это блестящее сравнение. Первое, более прозаическое, предлагает Э. Ренан, который говорит, что один из переписчиков перепутал слова  “верблюд” и “канат”, которые по-еврейски пишутся почти одинаково. Это сильно приземляет красноречие Иисуса. Ренан вообще старался, по возможности, заземлить его образ. Богатым этот вариант не оставляет никакой надежды, потому что канат протащить через игольное ушко не легче, чем верблюда.

Второе объяснение дал мне проповедник Церкви Христа С. Федосеев. Он пояснил, что в те древние времена, когда Иерусалим был окружен высокой стеной со многими воротами, одни ворота, даже не ворота, а проход чуть выше человеческого роста, назывались Игольные Уши. Вполне достойное название для узенького прохода, через который верблюда можно было протащить лишь заставив его пригнуть гордо поставленную верблюжью голову. Но все таки протащить было можно.

Евреям, слушавшим Христа, все было ясно без пояснений. А заглавные буквы то ли не были приняты у евреев, то ли утерялись со временем.

Объяснение совершенно  в протестантском духе, поскольку протестанты гораздо менее склонны к эбионизму (обету бедности), который был одним из главных заветов Христа. Они не склонны считать богатство таким уж страшным грехом и готовы пропустить богатого в Царство Небесное, заставив его лишь слегка пригнуться, особенно если он жертвует от своего богатства на Церковь.

Правдоподобие такой трактовки подтверждается и тем, что в православном каноне говорится не об игольном ушке, а  об “игольных ушах”. Зачем протаскивать (верблюда ли, канат ли) через несколько иголок?

Забавно, что  в современном переводе Американского Библейского переводческого Центра, который я получил в подарок от  С. Федосеева, и где сильно сказывается прагматический дух американского протестантизма, говорится не об Игольных Ушах, а именно об “игольном ушке”.

А может быть,  эбионист Христос имел в виду настоящую иголку и просто в проповедническом экстазе, так для него характерном, сам создал эту ошеломляющую метафору? Бог знает...